Авторитет родом из семидесятых

— Напишите в «ЧП» про уличные драки в Апатитах, происходившие в начале восьмидесятых годов, — с таким пожеланием в редакцию обратился один из читателей нашей газеты. — Было бы интересно вспомнить то время...

В поисках людей, которые могли бы рассказать нам о событиях того периода, корреспондент «ЧП» познакомился с человеком, которого в девяностых пресса обязательно окрестила бы «криминальным авторитетом», а его современники — «авторитетным пацаном». После некоторых раздумий он согласился встретиться с журналистом «Часа Пик», но выставил условие: не называть его имени.

— Такая реклама мне не нужна. Кто в теме, и так поймёт, а кто не в теме, тому знать не обязательно, — так объяснил он своё желание остаться на страницах газеты анонимом. Разговор у нас получился не «тематическим», а более глубоким. Но, пожалуй, так даже интереснее...

Сейчас Владимир (имя изменено) живёт самой настоящей двойной жизнью. У него есть работа на одном из рудников ОАО «Апатит», связанная с немалой степенью риска, и если ему когда-нибудь потребуется характеристика с места работы, то в ней обязательно напишут: «Пользуется уважением и авторитетом коллектива». Но на этом сходство нашего героя с обычным представителем рабочего класса заканчивается. Запись в трудовой книжке для Владимира не так уж и важна, поскольку в городе он владеет несколькими предприятиями малого бизнеса. Догадываются ли его коллеги о том, что трудятся в одной бригаде с собственником, в частности, магазинов, в которые ходят за покупками после смены? Трудно сказать, но скорее всего, вряд ли. Владимир не больно-то афиширует своё «коммерсантское» настоящее, принципиально не покупает себе дорогих машин и даже вместо модного iPhone пользуется обычным сотовым телефоном.

На мой невысказанный, но стоящий в глазах вопрос «Зачем?» Владимир, усмехнувшись, пояснил:

— Во-первых, я пятнадцать лет назад пообещал жене, что завяжу со всеми своими делами того времени и начну жить нормальной обычной жизнью. Во-вторых, не вижу ничего зазорного в том, чтобы трудиться по рабочей специальности — я заканчивал «хабзайку» и горжусь этим. В-третьих, бизнес бизнесом, а зарплата на комбинате у меня приличная, если дела прогорят — мы с семьёй вполне сможем прожить на эти деньги.

БЛАТНЫЕ ДОРОГИ ЖИЗНИ

Трудно сказать, откуда в молодых Апатитах, которые, в отличие от Кировска, заселялись отнюдь не спецпереселенцами, возник столь мощный ореол блатной романтики. Но, по воспоминаниям Владимира, его детство и юношество, как и у многих пацанов того времени, было буквально-таки пронизано ей насквозь. 13-15-летние подростки втихаря от родителей набивали себе татуировки, порой совершенно не понимая их смысла. У самого Владимира с тех пор сохранилась «наколка» с аббревиатурой «БЛИЦС» — «Береги любовь и цени свободу», на которую он сейчас смотрит с изрядной долей юмора. Ещё почему-то популярностью пользовалась татуировка «СЭР»: «Свобода — это рай». Причём в соблюдении неписаных «законов зоны», даже и не понимая их смысл, молодняк проявлял такую жестокость, что даже видавшие виды урки диву давались. По признанию Владимира, когда он первый раз в юном возрасте угодил в СИЗО, его по какому-то недосмотру определили во взрослую камеру. Так бывалые сокамерники его ещё и утешили: мол, повезло тебе, пацан, здесь такого беспредела, как «на малолетке», нет. Позже ему пришлось лично убедиться в справедливости этого суждения, но это, как говорится, уже совсем другая история. А пока...

— На людей, приходивших с зоны, мы смотрели, словно на гуру, познавших дзен, — вспоминает он. — Да и как могло быть иначе, ведь в сознании обычной дворовой шпаны они побывали там, куда попадают только избранные. Практически всех, кто побывал «у хозяина», мы знали поимённо, и в любой компании они были желанными гостями.

— А нынешняя судьба сидельцев семидесятых-восьмидесятых тебе из вестна?

— Большая часть тех, кого знаю лично, опустились, спились. Бывает, идёшь по городу, а тебе откуда-то из-за помойки орут: «Привет, братан! Слушай, выручи...» Раньше меня аж передёргивало при виде таких «братанов», старался побыстрее уйти, чтобы никто не заметил, что они меня знают. Теперь отношение поменялось. Я понимаю, что это просто больные люди, и не вижу ничего зазорного в том, чтобы подкинуть им немного денег. Их и так с каждым годом становится всё меньше — вымирают.

Есть определённая прослойка, процентов двадцать, наверное, тех, для кого тюрьма на самом деле стала возвращением к нормальной жизни. Знаешь, бывают такие, которым надо просто вовремя дать по кумполу: мол, оглянись, ты чего творишь-то! Лишение свободы для них послужило шоковой терапией, поводом включить мозг. Многие из этих ребят, как правило, давным-давно завязавших с криминалом, сейчас добились успехов в жизни. Некоторых из них периодически вижу по телевизору.

Ну и самая малочисленная часть, процентов десять, а то и меньше — не побоюсь этого слова, люди, ставшие элитой организованной преступности Кольского полуострова. К этому даже добавлять ничего не буду.

ДЕТСТВА МОЕГО ЧИСТЫЕ ГЛАЗЁНКИ

Владимиру сейчас слегка за сорок, его отрочество и юношество пришлось на вроде бы стабильные и относительно спокойные годы — начало и середину восьмидесятых годов прошлого века. В высших кругах как раз осознали, что обещанного коммунизма к 2000 году построить не удастся, и начали говорить о построении «развитого социализма». А в это время на окраине страны подрастали волчата, которым предстояло заматереть и набрать силу как раз к «лихим девяностым».
— Я считаю, что у нас было отличное, самое лучшее детство, — говорит Владимир. — Тогда не было сегодняшнего бума на дурацкое, непрофильное, никому не нужное высшее образование, которое в наше время получают «для корочки». В вузы ехали учиться только те, у кого голова для этого на самом деле приспособлена. Мы же предпочитали «хабзайку» — там, кстати, давали в то время знания, которые неспособно дать большинство нынешних вузов.

Современному поколению с его неизменными атрибутами — Интернетом, мобильной связью, социальными сетями и склонностью к стяжательству — Владимир отнюдь не завидует. В его время приоритеты молодёжи были совсем другими, можно сказать, более естественными: секс, дискотеки и драки.

— Да это какой-то идиот сказал, что в СССР секса не было, а другие подхватили по незнанию, — смеётся он. — Был, и ещё какой! Девчонки, конечно, не были столь доступными, как сегодняшние. За ними надо было ухаживать, встречаться, до дома провожать... Хотя у меня в записной книжке были телефоны девушек, с которыми можно было оказаться в койке просто «по звонку». Кто-то отдавался за покровительство, чтобы, если что, за них заступались, кто-то — за символическую сумму денег...

Дискотеки в ДК, единственное развлечение апатитской молодёжи тех времён — отдельная песня. Они проводились по пятницам, субботам и иногда воскресеньям, ребят моложе шестнадцати лет туда не пускали (за этим строго следили дружинники), и просто достать билет на дискотеку было для подростков огромным счастьем. Когда билетов не доставалось, в ход шли всяческие ухищрения. Кто-то прятался под сценой ДК после киносеансов, а кто-то, как герой нашего материала, бил во Дворце культуры стёкла, чтобы проникнуть внутрь и попасть в зал.

ТАК ЧТО ЖЕ С МАССОВЫМИ ДРАКАМИ?

И уже ближе к концу разговора мы подошли-таки к вопросу, заданному читателем «ЧП». Так были они или нет, эти таинственные массовые драки, приводившие в ужас, если верить легендам, чуть ли не весь город?

— Драки-то были, конечно, — рассказывает Владимир. — Но я бы не сказал, что они носили такой уж массовый характер. Это в других городах, например, в Ленинграде, куда я частенько летал на футбольные матчи (мой собеседник ещё с детства болеет за «Зенит» — Прим. авт.), молодёжь на самом деле билась по принципу «район на район». У нас всё происходило несколько проще. Каких-то районных группировок, например, «бредовские», «северные», не существовало. Друг за друга вступались пацаны, живущие в одном дворе. То есть обидели кого-то из наших — туда выдвигается толпа дворовых пацанов и уже происходят «разборки за своих». Ну и плюс, конечно, драки на дискотеках в ДК, это, можно сказать, была национальная забава. Я как-то задался целью отмечать в календаре все потасовки, в которых принимал участие, так их за год набралось больше пятидесяти. То есть получается, каждую неделю драться приходилось.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Кому-то из нынешнего молодого поколения рассказ Владимира, возможно, покажется воплощением ада на земле. Ни Интернета, ни военной кафедры в вузе, ни общедоступных мобильников, ни ассортимента одежды («Все ходили в одинаковых штанах, одинаковых куртках и одинаковых ботинках» — вспоминает он). Но почему-то именно в то время никто не думал о том, чтобы сразу после школы слинять из родного города в крупный мегаполис, закончить вуз, зацепиться там любыми способами, работая полжизни на ипотечную квартиру (и это ещё в лучшем случае).

Но Владимира не переубедить: он считает, что его детство и его юность были самыми лучшими. И его двадцатилетняя дочь, к слову сказать, учится не в вузе, а в «хабзайке». Выводов о том,хорошо это или плохо, делать не будем.

Петр Гарин

---

Сайт Region51.com является обладателем официального разрешения от редакции газеты «Час Пик - Апатиты» на перепечатку материалов газеты. Воспроизведение материала в любой форме на иных Интернет-ресурсах запрещено и будет преследоваться правообладателем по закону.

0554.5

1

Автор

Другие материалы:

• Владимир Рыжков о своей поездке на Крайний Север
• Александр Будников: «Мурманск очень маленький. Здесь нет публичной политики как таковой, только по конкретным поводам»
• Интервью с гендиректором СЗФК
• Ответы на жилищные вопросы жителей Североморска из уст Раузы Распоповны
• Murman Life + Мэр Мурманска Филиппов

Оставить комментарий:

Подписаться на комментарии