Дни Норвегии

Предлагаю прочитать статью, мне понравилось! Журналист увидела и услышала сердцем! Спасибо!

Весь хрупкий мир в ее ладонях

«Бунт в Каутокейно» - очень знаменательный фильм. Незатейливый, без спецэффектов и крутых сценарных ходов, он снят норвежцем Нильсом Гаупом не столько как художественное кино, сколько как реконструкция одного исторического эпизода. Отчаянного бунта крохотной горстки людей против государственной машины - восстания саамской общины в норвежском местечке Каутокейно в 1852 году. Только и всего. Однако именно этой картиной, взявшей, к слову, уже немало призов и объехавшей десяток государств, решили открыть в этом году традиционный фестиваль киноискусства Страны фиордов. И не случайно.
Саами, рассеянные по четырем северным государствам, не раз громко заявляли о своей драме. Комплекс малого народа не обошел их стороной, но кроме этого есть подлинно трагическая сторона их бытия. И, хоть время резерваций и гонений давно в прошлом, сегодня, возможно, дело обстоит не менее драматично. Народ, выстоявший в испытаниях, оказался один на один со своей внутренней болью, с вопросами самоопределения в новом свободном мире. Каким будет его слово, каким - его завтрашний день, кто знает?
Перед такой же неизвестностью оказываются персонажи фильма. Каутокейно. Поныне «самая саамская» коммуна Норвегии уже стала символом, а ее жители полуторавековой давности - персонажами сказаний. Режиссеру пришлось скрупулезно выверять хронологию событий, советуясь со старейшинами общины. Отсюда, может быть, некоторая наивность сюжета - неотъемлемая черта историй, сросшихся с легендами.
Матиас, Монс, Расмус, Аслак - родственники и соседи. Все - завсегдатаи сельского кабака. Полуспившиеся, в долгах, забывшие о семьях. Хозяин заведения забирает в счет выпивки все новых оленей из их редеющих стад. Кабак посередь села - вот и вся цивилизация. А кирха давно закрыта, и пастор уехал.
Пока мужчины пьют, жизнь поддерживают женщины. Елена - в прямом и переносном смыслах героиня этой истории. Она, словно царица снежной зимы, не боясь ни стужи, ни зверя, ни лихого человека, управляется с крепким хозяйством. Что-то это напоминает? Ну да: и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет. Не коня, так оленя. А насчет «горящей избы» - Елена сама пускает красного петуха в кабаке, чтоб извести алкогольную заразу, сгубившую мужиков. Резка, сильна и красива нездешне. В картине есть потрясающая сцена, когда оставшаяся без помощи Елена в одиночку отгоняет стадо волков: с голыми руками, вооруженная лишь отчаянием, идет на хищников - и те отступают.
Низкое небо, белые снега, скрип полозьев - глядя на экран, будто чувствуешь холод заполярной зимы, морозное дыхание Севера. Пейзажи в картине, словно лирические отступления, подчас говорят больше, чем диалоги, сюжет. Оператор любовно снимает стройный бег сотен оленей, излучины замерзших рек, красное солнце, уходящее на запад. Такой Север мурманчане знают, чувствуют - недаром перед показом Нильс Гауп говорил, что здесь для его фильма будто вторая родина, здесь его поймут по-особому.
Лопарская женщина держит весь хрупкий мир в своих ладонях. Это она, ее напевный голос рассказывает нам историю непокорной общины Каутокейно. Вот Елена, поверив пылкой проповеди шведского пастора, отучает мужа от бутылки, а вот уже сама собирает общину, чтобы читать Слово Божье, говорить о свете и надежде. Эти собрания и молитвы далеки от официальной религии, но лишь на первый взгляд. Впрочем, чтобы понять это, надо присмотреться к стойкому народу, а у больших наций и сильных государств, как правило, не бывает на это времени. Куда проще запретить.
Норвежцы изображают сами себя беспощадно. Сыны викингов на экране показаны без малейшего оправдания. Словно вырожденцы, променявшие душу на барыш, они травят общину водкой да звенят серебром. И вновь присланный пастор с кабатчиком заодно, и судьи продали свою беспристрастность. Но в испытаниях Елена лишь сильней, и вот уже в Каутокейно на ее зов приезжает епископ, и вершится правосудие, и теряет кафедру продажный пастор. В пылу борьбы и споров сама Елена оказывается подсудимой. За прерванную ею литургию и кощунство женщина приговаривается к полутора годам каторги. Но главное сделано, община спасена, муж возвращается домой - и ни один мускул не дрогнет на лице осужденной, она готова к наказанию.
И тут на место легенды со счастливым финалом приходит правда жизни. Маленький сын Елены, Аслак, бросается к ней с криком: «Мама, не оставляй меня!» И ломается все. Будто зверь, спасающий детеныша, раскидав дюжих охранников, Елена хватает ребенка - и они уже несутся по снегу на свободу. Она не оставит сына. Она мать. Не разумом - инстинктом ведома, уйдет от любой погони, будто превратившись в сказочную героиню, способную обернуться птицей или белым оленем. Так близки к природе только ее любимые дети - это особый дар лопарей.
А дальше все решено: за побег Елены семью облагают чудовищным штрафом, и отчаявшиеся вконец мужчины под ее предводительством идут громить кабак и продажного шерифа. Это самый безнадежный бунт на свете - и тем более беспощадный. Просто выхода не было. Перед казнью поверженные бунтовщики отказываются от покаяния, но присланный епископом молодой пастор все равно отпускает им грехи и долго молится, шевеля побелевшими губами, обращаясь к тому, для кого сыны всех народов равны и одинаково любимы…
В финале фильма Елена, вернувшаяся после 17 лет каторги за участие в бунте, рассказывает эту историю возмужавшему сыну.
- Об этом больно говорить, - качает она головой. - Но молчание не даст ответа на наши вопросы, а мы должны понять все, что случилось.
Понять, что свершилось, осознать и искупить - таков лейтмотив картины. И в этом ее показательность. Норвегия, небольшая страна, одна из самых спокойных и богатых в Европе, до сих пор мучается от давнего греха. (Кстати, головы казненных 150 лет назад жителей Каутокейно, хранившиеся в научной лаборатории, лишь в 1997 году разрешили предать погребению.) Былые унижения, которым подвергался коренной народ, для современных норвежцев повод к истинному покаянию. Чувство национальной вины - вот что заставило снять этот фильм. Тут поневоле задумаешься, неужели нужно быть потомками викингов, чтобы найти силы для искупления, проявить глубину духа и смелость. Может, и нам пора поискать в своем историческом багаже давний грех, а то и не один? Глядишь, легче станет на душе…

Татьяна БРИЦКАЯ
Опубликовано: "Мурманский вестник" от 15.05.2009
http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=200905151011

3219.61

0

Автор Valenti

Другие материалы:

• Будущее здесь №2
• Фонари и холодильник
• Почему в Мурманске не здороваются учителя?
• Яранцев - новый псевдогерой!
• Фотоэкспедиция на Сейдозеро. Часть 9. Восточный берег.

Оставить комментарий:

Подписаться на комментарии