Авторское 10.10, 17:30

«Заклятие 4: Последний обряд» — фильм-прощание

Именно так заявили создатели франшизы, пообещав закончить историю Эда и Лоррейн Уорренов. Легендарные мистификаторы возвращаются, чтобы закрыть дверь, через которую на зрителя вот уже десять лет дышит холод потустороннего. Всё это время мы следили за ними, верили, сомневались, пугались — и теперь кажется, что история подошла к концу.

Саспенс здесь выстроен почти с ювелирной точностью. Напряжение растёт не от монстров и криков, а, как и раньше, от пауз, теней, приглушённых звуков. Есть сцены, где будто ничего не происходит — и именно в этом «ничего» живёт настоящий страх. Режиссёр Майкл Чавес (подаривший нам убедительное «Проклятие монахини 2») искусно играет с пространством: то вытянет комнату, превращая её в коридор кошмара, то превращает пугающее зазеркалье в реальность. Иногда зрителя пугают не призраки, а тишина — тонкая, хрупкая, как стекло, готовое треснуть от малейшего звука.

Вера Фармига снова делает чудо. Её Лоррейн — не просто медиум и не просто героиня хоррора. Это женщина, которая чувствует зло до дрожи, и всё равно идёт ему навстречу. В её глазах живут и вера, и усталость, и нежность. Благодаря ей фильм получает глубину, которой местами недостаёт сценарию. Временами кажется, что Фармига держит на себе не только роль, но и всю эмоциональную тяжесть франшизы.

Картинка — особое удовольствие. Тёмные комнаты, вязкий свет, блики на старом дереве — всё будто нарисовано кистью художника, влюблённого во мрак. Есть кадры, которые хочется поставить на паузу и просто рассматривать: отражение в зеркале, узор света на лице, медленно дрожащие шторы.

Но фильм не без изъянов. Он слегка затянут, словно не решается проститься. Некоторые сцены повторяют уже знакомые мотивы, а сюжет, мечущийся между хоррором, семейной драмой и религиозной аллегорией, теряет фокус. Иногда кажется, что создатели хотели рассказать сразу всё — и о страхе, и о вере, и о любви, — но не всё вышло.

И всё же в этой неторопливости есть нечто притягательное. «Заклятие 4» не бежит за быстрым ужасом, оно предлагает рассмотреть саму природу страха — как он рождается, как растёт, как вдруг становится частью тебя. Это старомодный, почти театральный страх: не шок, а присутствие.

Парадоксально, но именно эта неидеальность делает фильм живым. Он получился зрелым, ностальгическим и немного грустным. Как будто хоррор-жанр, всегда бегущий вперёд, вдруг остановился, чтобы оглянуться. И мир, похоже, оценил этот жест. «Последний обряд» стал самым кассовым фильмом всей франшизы, уже собрав более пятисот миллионов долларов по миру. Для истории, где почти нет масштабных битв и визуальных аттракционов, это редкий случай — когда зритель приходит не за новыми аттракционами, а за порой пугающими, но эмоциями.

Такое кино не стоит мерить баллами. Его можно только прожить. Оно медленно, густо и странно человечно. Когда экран темнеет, а музыка уходит в тишину, остаётся ощущение, будто мы простились не с ужасом, а с эпохой — и это, пожалуй, лучший финал, какой можно было придумать. Надеемся, что лет через пять финансовый успех «Заклятия 4» не вытащит вновь на сцену подуставших актёров и сценаристов в погоне за бОльшими заработками.