Авторское Сегодня, 10:00

Мода на классику возвращается вместе с новым фильмом о чудовище Франкенштейна.

Фильм «Франкенштейн» Гильермо дель Торо получился удивительно цельным в самом начале — словно режиссёр, наконец, добрался до той истории, для которой проделал такой долгий путь.

Стартовая часть работает безукоризненно: мрачная, сдержанная, будто вдохновлённая европейской готикой начала века. Костюмы, фактуры тканей, ледяные просторы — всё это дышит той самой чуткой, старомодной красотой, которой режиссёр всегда владел без суеты и понтов. На этом фоне Франкенштейн впервые за долгое время раскрывается не как набор штампов, а как живой, пугающе понятный образ. В нём появляется больше трагедии, чем ужаса, больше человечности, чем монструозности, и в этом фильму по-настоящему везёт.

Удивительно правильно сработала идея разделить историю на две самостоятельные линии — Виктора и Монстра. Такое решение даёт возможность не торопиться и рассмотреть конфликт с двух сторон, а не только через вечно виноватый ракурс «создателя». У Гильермо дель Торо, как и в его лучших работах, есть уважение к боли обеих сторон, и это редкое качество очень украшает картину. Почти весь актёрский ансамбль ловит этот тон и играет точно: сдержанно, но эмоционально, без гротеска. Даже второстепенные роли.

Но картина начинает хромать ближе к середине. Сценарий словно решает, что зритель уже достаточно впечатлён точным следованием первоисточнику, и сценарист (в данном случае снова Гильермо дель Торо) решает немного упростить путь к финалу. Конфликты становятся прямолинейнее, мотивация — тоскливее, а динамика теряется ровно в моменте рассказа линии Чудовища. И хоть визуальный ряд продолжает удерживать высокий уровень, ощущение тонкости уходит, будто кто-то выключил в фильме ту самую тихую лампу, которая делает тени интереснее.

Отдельного разговора заслуживает Оскар Айзек. Он играет прекрасно: уверенно, жёстко, с нервом, и к финалу ты действительно начинаешь его недолюбливать. Но проблема в том, что Виктор в его исполнении — это мужчина с опытом и внутренней усталостью, а не юный гений-идеалист двадцати с небольшим лет. Морщины, взгляд, манера двигаться — всё выдаёт возраст, и не помогает ни свет, ни грим. Линия сопереживания из-за этого работает хуже: зрителю сложнее понять, а каким, собственно, задумывался герой. А ведь это важная опора истории.

Стилистика фильма отчётливо напоминает «Багровый пик», только более зрелый, более умеренный, и от этого ещё сильнее погружающий в атмосферу. Внимание к архитектуре, коже, стеклу, свечам, перьям, механике старых приборов — фильм не просто рассказывает историю, он показывает мир, где каждый предмет словно хранит собственную память. В какой-то момент даже ловишь себя на мысли, что история Франкенштейна у дель Торо стала не страшной сказкой, а элегантной трагедией о том, что люди слишком часто создают то, к чему не готовы. А целом визуально картина заслуживает высших наград за костюмы и грим.

Ещё хочется отметить смелость режиссёра не пытаться «обновить» классику за счёт постмодернистских трюков (графика, 3D, попытки пересказать всё на современный лад или добавить повестки). Он бережно возвращает классику к корням, делает медленной, эмоциональной, чуть наивной, но с высочайшим уровнем исполнения. Этот подход придаёт фильму ту самую основательность, которой так не хватает современному кинематографу.

Работа вышла местами неровной, но честной. Великолепное начало, мощный визуал, сильный актёрский состав и очень человечное прочтение Монстра — всё это делает «Франкенштейна» не просто очередной постановкой, а высказыванием. Фильм точно цепляет своей атмосферой, уважением к первоисточнику и богатством деталей. В нём есть то, что заставляет смотреть не глазами, а сердцем — и в сегодняшнем кино это редкость.